Шотландец в Америке - Страница 102

102

Дрю пока еще не знал, что они сделают, чтобы наказать мерзавца, но был чертовски уверен, что придумают.* * * Габриэль уже почти привыкла проводить долгое время в седле. Или, может быть, она слишком устала, чтобы замечать неудобства? Наверняка она знала лишь одно: жаловаться не будет.

Хотя Бен был человек сдержанный, за время поездки они подружились. Габриэль рассказывала ему о своей театральной жизни, о перегоне — и даже вызвала у него улыбку, поведав о выброшенных дрожжах и бобах пополам с песком. Она пыталась вытянуть из Бена какие-нибудь сведения о Дрю и его прежней жизни, но тот держал рот на замке. Все, что касается Дрю, — его личное дело, и точка. Габриэль, однако, все же уяснила, что Бен любит своего зятя и даже восхищается им.

Однажды, когда она высказала вслух свою обеспокоенность насчет опасности, угрожающей Дрю, Бен взглянул на нее в упор.

— Не надо недооценивать Дрю Камерона. Он из тех, кто побеждает, — твердо сказал он.

Наконец показалось в виду ранчо Кингсли. Габриэль не терпелось пришпорить коня и помчаться вперед, но ее сдерживал страх. Вдруг он придет в ярость от того, что она не осталась в Денвере? Что, если Дрю вовсе не ждет ее и не хочет ее видеть? И что она ему скажет? Мысль о графском титуле Эндрю Камерона все еще не давала ей покоя, заставляя сжиматься сердце от дурных предчувствий.

И что она скажет графу, захотевшему стать бродягой, без корней и привязанностей, графу, который вытянул из нее все тайны, но о своих не обмолвился ни словом?

Габриэль до боли хотелось хорошенько ему врезать — но это после того, как она убедится, что Дрю в безопасности… и после того, как поцелует его.

Приблизившись к ранчо, они услышали выстрел. Одни-единственный, но Бен сразу насторожился и вытащил из чехла ружье. Никого, однако, видно не было, и выстрелов больше не последовало. Подъехав к самому коралю, они увидели Дрю — он вышел из конюшни с ружьем в руке. Увидав гостей, он опустил ружье и помахал человеку, стоявшему в глубине конюшни. Габриэль поняла, что одинокий выстрел был у них сигналом тревоги, и больше не думала ни о чем — только смотрела на высокого худощавого мужчину, который шел к ним, щурясь от солнца.

— Габриэль! Что, черт побери, ты здесь делаешь? — рявкнул Дрю.

— Разве так приветствуют женщину, которая полстраны проехала, чтобы повидаться с тобой? — проворчал Бен.

Лишь тогда Дрю обернулся к нему, и глаза у него сузились от злости.

— Что ж, тогда ты, Бен, объясни мне, зачем привез ее сюда?

— Потому что она, подобно тебе, не принимает отрицательных ответов, — любезно ответил Бен, спешившись. — А ты, братец, изрядно погрубел с тех пор, как уехал из Денвера! Пожалуй, ты заставишь меня пожалеть, что я посоветовал тебе ехать в Техас.

Пока мужчины обменивались колкостями, Габриэль соскочила с лошади. Ее даже мутило с досады. Она-то думала, что Дрю ее обнимет, скажет, как по ней соскучился, осыплет поцелуями и заверениями в любви…

Ха!

Она надменно выпрямилась и перешла в наступление:

— Ах ты, чертов обманщик!

Мужчины замолчали, уставившись на нее.

— Граф Кинлох, подумать только! — в ярости прошипела Габриэль. — И зачем только я старалась спасти твою шкуру?!

Она схватила поводья и зашагала к конюшне. За спиной у нее вдруг воцарилась мертвая тишина. Габриэль вошла в конюшню — и сразу поникла, охваченная отчаянием. Дрю ее не любит! И никогда не любил. Она была просто игрушкой для титулованного проходимца. Нет, больше она не заплачет. Умрет, но не проронит ни слезинки.

И все же Габриэль пришлось спрятать лицо в густой гриве лошади. Завтра же она уезжает в Денвер, а там подыщет дом для себя и Малыша — и еще Верного, Билли и Сэмми, и они заживут вместе — без этого проклятого шотландца!

У девушки вырвалось сдавленное рыдание. Господи, она сейчас сойдет с ума…

А потом кто-то тронул ее за плечо. Она круто обернулась и хотела бежать. Однако Дрю схватил ее в объятия, и каким-то образом ее руки сами собой обвили его шею.

Габриэль заглянула в его исхудавшее лицо. Еще никогда она не видела в глазах мужчины такой огонь желания. Только она вовсе не хотела поддаваться чувствам… и вовсе не собиралась делать то, что сделала, — протянула руку и погладила его по щеке. Сердце ее билось так же гулко и отчаянно, как тогда, в памятную ночь бури. И гнев ее сменился иным томительным чувством.

— Габриэль, — дрогнувшим голосом проговорил Дрю, — я так по тебе скучал…

— И поэтому с ходу на меня набросился? — с обидой сказала она.

Дрю даже застонал.

— Да ведь я хотел, чтобы ты осталась в Денвере ради твоей же безопасности!

Габриэль бросало то в жар, то в холод. Сейчас, когда Дрю был так близко, она не могла рассуждать здраво. Ум не повиновался ей под нежным, обжигающим взглядом Дрю… да и гнев быстро остывал. Но только гнев. Теперь Габриэль вся пылала уже совсем от других чувств.

Дрю приник к ее губам жадным поцелуем, и все стало неважно — здравый смысл, правда, ложь, вообще все на свете. Для нее, Габриэль, существовал сейчас только этот человек, только его губы и жаркие объятия.* * * Дрю еще никому никогда так не радовался. И неважно, что глаза ее еще мечут искры! Ему все нравится в Габриэль, и особенно — этот независимый, неукротимый дух, который заставляет ее плевать на опасности и условности. С другой стороны, эти же ее качества почти сводили его с ума. Дрю не хотел бы круто менять характер Габриэль, но, безусловно, желал, чтобы ей ничего не угрожало. Хорошо, если она всегда будет рядом, но боже упаси подвергнуть ее опасности!

Но в ту самую минуту, как их губы слились, Дрю забыл обо всем на свете. Неистовое желание овладело ими, заставив отложить на потом всякое выяснение отношений. А в том, что оно непременно последует, Дрю не сомневался. Он слишком хорошо знал Габриэль, чтобы понимать — ее обида, ее гнев за то, что он скрыл от нее такую «мелочь», как графский титул, может подорвать ее доверие к нему. Он должен ей все объяснить, успокоить… Но это — позже.

102