Ваш выход, Гэйб Льюис! Здесь больше нет Габриэль, любимой и лелеемой дочери Джеймса и Мэриан Паркер. Дочери преступника, если верить признанию отца, вырвавшемуся у него в предсмертные минуты. А как могла она не поверить отцовским словам?
И снова сердце у Габриэль заныло от глубокой, затаенной тревоги, которую она пыталась заглушить лихорадочными приготовлениями к бегству. Еще она чувствовала гнев. И жаждала справедливости и отмщения убийцам.
Она схватила письмо и газетную вырезку, которые отец хранил в сундуке. Он как раз об этом ей и сказал, умирая: «В сундуке письмо… все объяснит». Собрав последние силы, он, вцепившись в ее руку, добавил: «Статья. Кингсли. Это он. Дэвис. Опасность для…» И тут слова стали неразборчивы. Затем он сделал еще одно, огромное усилие и прошептал: «…Оставь… Техас. Обещай».
Пообещать Габриэль уже не успела, но она и не собирается покидать Техас, особенно теперь, когда отыскала и прочла отцовское письмо с приложенной к нему газетной вырезкой. Это было в одинаковой степени и признанием вины, и предупреждением. Он, конечно, написал письмо из-за статьи. Он почувствовал угрозу, быть может, даже опасался за свою жизнь и хотел, чтобы Габриэль знала правду. Письмо было датировано числом накануне того рокового дня, когда застрелили отца, и на конверте стояла надпись: «Открыть в случае моей смерти». Сначала девушка не поверила написанному, но почерк был отцовский.
Отец так много значил в ее жизни. Она всегда любила его сердечный смех и веселые искорки в глазах! Он был любящим мужем, замечательным отцом, человеком, который способен отдать нищему последние гроши. Нет, Габриэль никак не могла совместить этот образ с тем человеком, который написал письмо. Невозможно поверить в то, что он был в дружеских отношениях с людьми, которые могли обманывать и предавать.
И тем не менее отец сам признавался, что совершил поступки, которые заставили его покинуть Техас на целых двадцать пять лет. Все это время он хранил в душе страшную тайну. Теперь она понимала, что Джеймс Паркер платил за грехи юности всю свою жизнь — и наконец расплатился за них смертью. К ее горю и гневу примешивалось теперь и чувство вины, ведь это именно она упросила отца вернуться в Техас, он очень не хотел сюда ехать.
И тогда Габриэль решила: ее долг — заставить убийцу отца тоже расплатиться сполна. Господь милосердный, и зачем только она уговаривала папу приехать в Техас!
Но она это сделала — и вот результат. Отец мертв, а правосудию до этого нет никакого дела. Габриэль прямо обвинила в убийстве отца человека, имя которого он тогда назвал: «Кингсли», — но шериф только рассмеялся и отмел обвинение. Он никак не может быть убийцей, даже если его обвинил сам убитый.
Габриэль взяла статью и снова прочла заголовок. Руки задрожали, и слова расплылись перед глазами. Впрочем, она знала эти слова наизусть: «Кингсли намерен перегнать стада на Север».
Статья, в которой подробно рассказывалось о человеке по имени Керби Кингсли, занимала почти целую газетную колонку. Габриэль пробежала ее глазами, почти не читая, она помнила ее наизусть. Теперь сомнений не оставалось: именно статья была причиной того, что отец за два-три дня до смерти вел себя так беспокойно. И Габриэль мучилась острым чувством вины. Она понимала, почему отец не хотел возвращаться на Запад. Если бы он отказался ехать, то мог бы остаться в живых. Это она виновата в его смерти, и теперь на собственном опыте Габриэль убедилась, что горе, усиленное чувством вины, почти нестерпимо.
Остается только одно: если убийцу не привлекут к ответственности — а она почти не сомневалась, хотя ей и было нестерпимо больно думать об этом, — она сама с ним рассчитается. Как именно — она не знала, но была уверена: она должна что-то предпринять.
Статья, которую девушка перечитала множество раз, подсказала ей способ действий. Керби Кингсли задумал перегнать свои стада с нескольких ранчо Центрального Техаса, и это, по слухам, будет крупнейшим перегоном за все время освоения Техаса. Кингсли сам будет сопровождать стада от южного предместья Сан-Антонио до железной дороги в Абилене. И для этого он нанимает погонщиков.
Вот она, Габриэль, и станет одним из таких погонщиков. Она сумеет, наверняка сумеет! Она сыграла достаточно мужских ролей, чтобы усвоить походку, манеры и речь простых ковбоев. Сумеет она и голос изменить. Конечно, Гэйб Льюис неказист с виду, но она достаточно перевидала ковбоев, чтобы не волноваться по этому поводу: среди них встречаются совершенно разные: высокие и низкие, плотные и худые, а некоторые из них не старше четырнадцати-пятнадцати лет. На Западе дети быстро взрослеют.
Главным и достаточно серьезным препятствием к осуществлению ее плана было то, что она не слишком искусная наездница. Она, конечно, умела ездить верхом… немного. У нее просто не было достаточной практики. Они путешествовали главным образом в поездах и в дилижансах, хотя отец в свое время настоял, чтобы дочь овладела элементарными навыками верховой езды. Он также потребовал, чтобы она в целях самозащиты научилась стрелять, чтобы постоять за себя.
Габриэль упрямо сжала челюсти. Она заставит Кингсли себя нанять. И любой ценой. И обязательно выполнит намеченный план. Она узнает правду, даже если придется пустить в ход оружие. Влиятельный и солидный Керби Кингсли поплатится за смерть отца. И его наемник тоже. Хотя Габриэль не видела убийцу в лицо, она все же заметила достаточно, чтобы его узнать: необычайно высокий человек с быстрыми, кошачьими движениями и серебристой лентой на шляпе. Она отыщет его и, если именно ей суждено совершить акт возмездия, вырвет у него признание в содеянном.