Керби внимательно разглядывал свою повариху. Вид у нее был бледный, вялый и мрачный. Такой она стала после поездки в Колдуэлл. Конечно, она могла просто устать. В конце концов, уход за ребенком и прочими подопечными в добавление к обычным повседневным обязанностям измотают кого угодно. Тем более что теперь стоянки стали чаще: скот должен хорошо отдыхать и досыта есть — вес животных очень важен для покупателей. Это означало, что обязанности Габриэль начинались каждый день раньше и заканчивались позднее.
Да, Керби мог бы удовольствоваться таким объяснением, если бы бледной и мрачной была только Габриэль. Но ведь шотландец выглядит и того хуже! Его сдержанный приветливый друг обнаружил вдруг раздражительность и злость. Он избегал общества других погонщиков и стал еще неразговорчивее. Да, черт возьми, настало время разобраться в причинах такой перемены, и, наверное, Керби скорее удастся это узнать у Габриэль, чем у Дрю.
Керби вылез из спального мешка, потянулся, подошел к костру и налил себе кружку кофе. Отхлебнув глоток, он приблизился к Габриэль, которая быстро смахнула со щеки слезу и выдавила из себя еле заметную, мимолетную улыбку.
— Что у тебя не заладилось с шотландцем? — спросил Керби, тоже прислонившись к фургону.
Девушка немного помолчала, а затем, покорно вздохнув, ответила:
— Произошло кое-что, о чем вы должны знать. Я… я не могла сказать раньше ни вам, ни… Дрю. Не уверена, что вообще стоит об этом рассказывать, но он догадался, что я…
— Что-то от него утаиваешь, — закончил за нее Керби.
Габриэль кивнула.
— Так что же это?
Запинаясь, она сказала:
— Мне кажется… что я видела человека, застрелившего моего отца. В Колдуэлле.
Сердце Керби на секунду остановилось, а затем гулким молотом застучало в груди.
— Он спрашивал о вас, сказал, что слышал, будто вас убили. Только ведь никто не мог знать об этом, кроме того, кто в вас стрелял.
Керби нахмурился.
— Почему же ты думаешь, что это и есть убийца твоего отца?
Габриэль взмахнула рукой, словно хотела заслониться от призрака убийцы.
— Он такого же сложения — высокий и худой, примерно как Дрю. И его манера держать себя, походка мне тоже показались знакомы. А еще у него серебристая лента на тулье шляпы.
Керби нахмурился еще сильнее.
— И где же был Дрю, когда ты увидела этого сукина… э… этого человека?
— В бакалейной лавке. А меня он послал в фуражный магазин. Ко мне привязались пьяные фермеры. Потом подошел этот человек — его зовут Киллиан, — и фермеры сразу же отступили. — Габриэль глубоко вздохнула. — А потом он спросил меня о вас. И я сказала, что вас убили. Я подумала, что это заставит его вернуться в Техас, и вы, когда тоже вернетесь, будете по крайней мере знать его имя и…
— Проклятье! — взорвался Керби. — Девушка, ты что, спятила? Почему не рассказала об этом раньше?
Габриэль заморгала, но решительно и упрямо вздернула подбородок.
— Я боялась, что вы сразу же броситесь за ним — вы и Дрю. Продавец фуража сказал, что Киллиан — наемный убийца…
— Проклятье! — снова выругался Керби. — Да почему же, почему ты промолчала?!
Девушка еще выше задрала подбородок, но голос ее дрогнул:
— Киллиан убил моего отца, и я не хотела, чтобы он убил вас или Дрю. В городе не было представителей закона, последнего шерифа недавно застрелили, и жители там не любят погонщиков. Я боялась, что Дрю…
— Думаю, — прервал ее Керби, — что Дрю бы тебя удивил. Он не дурак, Габриэль, чтобы лезть под пули. И я тоже.
Габриэль мрачно взглянула на Керби; она обхватила себя руками за плечи, словно ей стало вдруг холодно.
— Я боялась… — прошептала она.
— Боялась, что Дрю выхватит револьвер и устроит перестрелку прямо на улице? — Керби покачал головой. — Ты начиталась дешевых романов, девушка.
У Габриэль задрожали губы, и она поспешно отвела глаза.
— Я не могу больше никого терять, — прошептала она. — Отца застрелили… и я не хочу, чтобы это повторилось.
— Ах, Габриэль! — вздохнул Керби. Он почти перестал сердиться на девушку, поняв, что ей стоило принять такое решение. Она ведь не только рисковала потерять Дрю, она пожертвовала своей надеждой на справедливое возмездие, а именно ради него Габриэль обрекла себя на трудности и лишения перегона.
— Я никогда не забуду тот вечер, — сказала она едва слышно, — кровь и папин взгляд. И я все время мысленно видела, как Дрю вот так же…
Она с отчаянием посмотрела на Керби.
— Но я ведь ненамного вас задержала, правда?
— Возможно, — сказал он тихо. — И, по крайней мере, теперь я знаю имя. Для начала. Что касается Дрю… пока я не вижу причин рассказывать ему обо всем. Когда перегон закончится, он снова отправится в Колорадо и будет там в безопасности.
Однако, едва сказав это, Керби сразу же понял, что такое решение не годится. Ведь пуля Киллиана предназначалась и ей, Габриэль. И если убийца узнает, что она участвовала в перегоне — а это вполне возможно, когда погонщики разъедутся по домам, — ублюдок может решиться на самое худшее.
— Скажи ему сама, — попросил он. — Расскажи Дрю о том, что видела, и объясни, почему не говорила раньше.
Габриэль нахмурилась.
— Но вы же сказали, что он будет в большей безопасности, если ни о чем не узнает.
— Я ошибся. Мы оба его недооцениваем. Мы оба лишаем его свободы выбора. Да, физически он, возможно, будет в большей безопасности, но мы сокрушим его как человека, вырвем у него сердце из груди. И поверь мне, это для него будет еще мучительнее.
Керби взял ее за руку.
— Я хотел бы иметь такую дочь, как ты. Счастливчик этот Дрю Камерон.